Голем. Том 2 (книга 3)[СИ] - Александр Баренберг

— Ариэль, ты так и не сказал, каковы твои дальнейшие планы? — вопросил, наконец, Джакомо, прерывая слишком уж затянувшееся молчание.

— Ну, вообще-то, зиму мы собираемся провести в Мюнхене. Имеются там некоторые незавершенные дела… Но прежде я хотел бы заключить кое-какие сделки здесь, в Генуе. И для этого мне нужны знающие местные условия люди. Например, имеющие связи с генуэзскими кораблестроителями! — без обиняков бросил капитану почти не замаскированную наживку. Тот заметно воспрянул, учуяв свой шанс, и с удовольствием ее заглотил:

— Я знаю многих на верфях! Ну и город, само собой. А зачем тебе?

— Хочу построить корабль. Большой, не чета этому. И с некоторыми усовершенствованиями, — не стал скрывать я.

— А чем "Грешница" плоха? И что ты с ней собираешься сделать? — слегка обиделся за успевший стать родным и привычным корабль моряк.

— Маленькая она. И недостаточно мореходная. Продам. Хочешь купить?

— Нет. Я пока не определился со своими планами.

— Мне нужен человек, который присмотрит за постройкой заказанного корабля, пока я буду в Мюнхене. А весной на этот корабль нужен будет капитан…

— Боюсь ошибиться, но кажется, такого человека ты уже нашел! — довольно ухмыльнулся Джакомо.

— Более чем вероятно! — согласился я.

До пристани, к которой нас подводил местный лоцман, нанятый на входе в гавань, оставалось совсем чуть-чуть. Надо было готовиться к обычно малоприятным и затянутым таможенным разборкам с чиновниками порта. Тут на палубу вышла Анна, грациозно потянулась и искоса взглянула на меня своими огромными голубыми глазами. Еще одна нерешенная проблема! Я так и не выяснил, каковы перспективы наших отношений после прибытия в Европу. Хотя сразу по спасению из плена я стал проводить ночи в ее каютке и окружающие давно начали воспринимать нас как полноценную пару, тем не менее не все между нами было прояснено до конца. И я, и она почему-то боялись говорить откровенно на тему наших будущих отношений. Что касается меня, то это абсолютно неудивительно, после двух неудачных браков-то! Вдруг Анна станет настаивать на свадьбе? Не уверен, что готов дать удовлетворяющий ее ответ!

А вот почему моя подруга стеснялась затронуть эту тему, мне было неизвестно. Боится спугнуть? А может, вовсе и не планирует оставаться со мной после прибытия на берег, как, в общем-то, и собиралась в начале путешествия. А что? Деньги у нее есть — прихватила с собой кое-какие драгоценности из дому, а обо мне Анна толком ничего и не знает. Полностью правды о своем происхождении я ей не рассказал, лишь неохотно подтвердив запущенную Цадоком версию о потенциальном Мессии. Только ей-то что? Она, вообще-то, верующая христианка! По крайней мере, старается это декларировать. Короче, хотелось бы прояснить!

Решительным шагом (по крайней мере, надеялся, что так это выглядит со стороны) подошел к девушке:

— Проснулась? — спросил я, целуя ее в приоткрытый жестким воротником дурацкого платья типичного средневекового покроя белоснежный кусочек кожи на шее и добавил притворно-радостным голосом, обнимая подругу за плечи:

— А вот и Генуя! Довольна, что наконец добрались?

Анна, угадав, видимо, истинную цель моего вопроса, изящным движением вывернулась из объятий и посмотрела мне прямо в глаза. Я почувствовал сильное смущение, хотя пока, вроде и не за что. Умеют же бабы вызвать чувство ложной вины! И успешно этим пользуются. Еще толком не начали разговор, а я уже ощущаю себя в позиции обвиняемого!

— Ты хотел узнать, что я собираюсь делать на берегу?

Да, прямоты характера у нее не отнять. И не могу сказать, что это мне так уж не нравится.

— Именно!

— Я предполагала купить домик в городе и зарабатывать на жизнь вышиванием гобеленов. Меня мать научила. Если… Если не подвернутся более привлекательные варианты! — довольно прозрачно намекнула девушка, к моему сильному облегчению.

Взял ее за руку, преодолев несильное сопротивление:

— Послушай, Анна! Моя жизнь не самая спокойная и безопасная, да и сам я далеко не образец мужчины, считающегося правильным в привычном тебе обществе. Тем не менее, если ты хочешь опасностей, приключений и новых знаний, то я с удовольствием это все тебе предоставлю. И защиту, конечно. Насколько смогу. Решай сама, хочешь ли ты подобной жизни!

Внимательно слушавшая девушка вдруг улыбнулась:

— Никогда бы не поверила. что мне будут объясняться в любви таким странным образом!

И, привстав на носках, сама нашла мои губы…

Несмотря на дождь, работа в генуэзском порту бурлила. Сновали туда-сюда носильщики, важно прохаживались толстые солидные купцы, мельтешили вечно спешащие озабоченные приказчики. Ну а в более укромных уголках веселились пьяные матросы, прогуливая, с помощью безвкусно размалеванных девиц и подозрительного вида игроков в кости только что полученное жалование. В общем, царила привычная портовая суета. У меня было часа два, чтобы насладиться ее видом из окна таможни, где, на втором этаже, как приличные клиенты, имеющие рекомендации, мы и оформляли необходимые формальности и платили все положенные взносы.

Вернее, оформлял Цадок, как владеющий итальянским, а я лишь подписывал в нужных местах. Зато ушлый купец, не теряя времени, при посредничестве того самого таможенника, не чуравшегося, естественно, "левых" заработков, нашел покупателей на часть привезенного нами товара и на сам, ставший уже ненужным корабль. Вот и хорошо, у меня есть в городе более важные дела.

Покончив с бюрократией, наняли носильщиков, загрузившихся нашими личными вещами и направились, наконец, в город. Миновав мощные стены с высокими зубчатыми башнями над городскими воротами (башни, кстати, я уже видел — они частично сохранились до наших дней). Внутри защищенного периметра располагались дворцы знати — высокородных семейств, по сути и управляющих городом, а также торговые кварталы. В один из них, а именно, как нетрудно догадаться, еврейский, мы и держали путь. Цадока там хорошо знали (у меня, на основании опыта, уже начало складываться впечатление, что в какую бы богом забытую глушь нас не забросила судьба, моего компаньона и там знают) и можно было рассчитывать на достойный прием.

Так и случилось. Наши люди (кроме получивших окончательный расчет членов экипажа проданного корабля, отпущенных после этого на вольные хлеба) разместились в очень приличном постоялом дворе, нереализованные пока товары были, за умеренную плату, сданы на хранение на хорошо охраняемый склад. А Цадок и я с Анной получили роскошные апартаменты в доме самого главы еврейской общины города, почтенного рабби Шмуэля, в дополнение к своей должности и бизнесу являвшегося также достаточно известным на юге Европы толкователем Торы. Впрочем, в эти времена подобное совмещение было частым и выглядело естественным.

Конечно, пришлось пережить торжественный обед в нашу честь. Все-таки гости прямо от самого Маймонида прибыли, да и мой компаньон уже успел про меня кое-что растрезвонить. Но делать нечего, назвался груздем… Так что пришлось напустить на себя важный вид для поддержания впечатления. Правда, за обедом я старался помалкивать, предоставляя чесать языком Цадоку, чтобы не попасть впросак среди сыплющих цитатами из религиозных писаний солидных бородатых мужиков, собравшихся по такому поводу у главы общины. А то как-то неудобно получится — Мессия, а в элементарных вещах плавает! Моих познаний в этой области явно было недостаточно, чтобы поддерживать разговор на "профессиональном уровне". У евреев всегда ценилась образованность, только вот довольно специфическая, заключавшаяся в доскональном изучении Пятикнижия и всех "сопутствующих" писаний. Боюсь, мою третью академическую степень в области материаловедения тут не засчитают.

Зато, пользуясь старым проверенным принципом "молчание — золото", нужное впечатление, кажется, произвести удалось. Цадок красочно описывал наши приключения, начиная с Мюнхена, умело привирая в нужных местах и незаметно сглаживая не самые лицеприятные моменты, а я лишь степенно кивал и изредка вставлял пару слов для усиления эффекта. Вкупе с письмом от Маймонида эта тактика имела ошеломительный успех. Недоверчивые взгляды, массово имевшие место в начале обеда, практически исчезли. А после того, как мой путник завершил изложение нашей истории, в трапезной повисло молчание. Потом грузно поднялся немолодой уже хозяин:

— Ариэль! Тучи сгущаются над нашим народом на христианских землях! Мы все это чувствуем. Как ты собираешься нас защитить?

Я чуть не подавился телячьей ножкой, которую как раз со смаком обгладывал. Нет, ну дайте же хоть пообедать спокойно! Минутку, сейчас доем и пойду спасать мир! И вообще, когда это я кого-то обещал защищать? Ну, нахалы!

— Не в этом долг Мессии, и вы знаете это не хуже меня! — объявил я, строго нахмурив брови. — Нас ждет Иерусалим!